[tds_note]

Микробные препараты – не просто биологический аналог спички для «сжигания ненужной соломы». В теперешней ситуации это ключ к постоянному росту плодородия почвы. Это начало совместного роста урожая и рентабельности.

Ускоряя разложение растительных остатков, мы ставим задачу не просто их удалить. Наша задача – запустить круговорот органики, создать питательную мульчу, разуплотнить почву, нейтрализовать патогенных грибков и бактерий, сделать доступными соединения фосфора и калия, накопить биологический азот. Эту работу на переходном этапе делают только сложные биопрепараты, в которых есть все необходимые для этого микроорганизмы.

[/tds_note]

Разложение пожнивных остатков: ситуация изменилась

Если бы каких-нибудь сто лет назад мы предложили крестьянину купить у нас микробный препарат для разложения пожнивных остатков, то он рассмеялся бы – зачем платить деньги за то, что земля делает сама, естественно и бесплатно? Действительно, когда-то знаменитое на весь мир плодородие земель ЮФР и Черноземья позволяло получать урожай зерновых, не вкладывая в почву особых сил и удобрений, о которых тогда никто и не знал. Агротехника не оставляла большую часть пожнивных остатков на поле – снопы вывозились, а зерно молотили в специальном месте, часто далеко от жнивья. Никто не вывозил солому обратно на поле, а если что и возвращалось назад, то только в виде подстилки с навозом из-под коров и на очень малые площади – в основном под овощи. Остатки стерни можно было просто спалить, чтобы они не мешали сеять следующую культуру. Это считалось нормальным. Целинные и залежные земли Кубани, Ставрополья и Поволжья имели такой потенциал урожайности, что говорить о специальном удобрении полей не имело никакого смысла. Но все хорошее рано или поздно кончается.

С проблемой оскудения почв крестьянин столкнулся уже давно, но решалась она просто: земли, теряющие силу, на несколько десятков лет переводились в залежь или перелог, благо свободного места было вдоволь. В конце концов, можно было переехать на новое место, и таких примеров в истории случалось немало, взять хотя бы массовое переселение крестьян после реформы Столыпина. Сеять клевера и другие бобовые травы для повышения плодородия почв, как это придумали англичане, крестьяне Российской империи до революции так и не научились. Поэтому плодородие почв продолжало падать, и необходимость решать эту проблему обострялась с каждым годом.

И она реально решалась вплоть до 1956 года. Вся земледельческая наука занималась этим вопросом. Внедрялось травополье Вильямса, начался грандиозный план облесения и обводнения степной зоны, вводились севообороты, исследовались биологические причины почвенной продуктивности. Но после смерти Сталина Хрущёв, ничего не смыслящий в агрономии, отмахнулся от учёных и похерил всю эту работу. Он распахал целину и думал, что разрешил этим все вопросы. Затем руководство повелось на дальновидную провокацию Запада — «зелёную революцию» Нормана Барлауга, и земледелие страны пошло «курсом химизации». «Пре-имущества социализма» свелись к валу минеральных удобрений и пестицидов. Примитивный агрохимический анализ стал единственным и священным понятием о почвенном плодородии. Увы, он остаётся таким до сих пор. Понимание причин плодородия было вновь отброшено назад, в начало века.

Немного теории

Оскудение почвы еще в старину обозначалось очень точным словом – «выпаханность», которое использовалось достаточно широко. Сейчас, когда причины деградации почв поняты, смысл этого термина также хорошо понятен.

Уже около сотни лет «плодородие» определяется агрохимическим анализом. Он стандартный: NPK, общий гумус и рН. На самом деле, этот анализ показывает лишь производственный потенциал почвы на сегодня, но, как ни странно, не даёт никакого представления о плодородии. Плодородие – комплекс естественных процессов самой почвы, а цифры анализа целиком зависят от моментных искусственных добавок. Родившись из теории минерального питания Юстуса Либиха, агрохиманализ видит лишь частичные поверхностные следствия, не вникая в причины. Это то же, что анализ крови: видя цифры, мы даём лекарства и абсолютно не задумываемся о причинах самого здоровья – о том, как сделать организм самодостаточным.

Плодородие – вовсе не сумма показателей. Плодородие – постоянный динамический процесс. Корни, микробы, грибы и фауна почвы свершают колоссальный труд: строят структуру, перераспределяют и смешивают, переводят органику и породы в растворимые питательные формы, фиксируют азот воздуха. Почвенная живность снабжает растения ВСЕМ НЕОБХОДИМЫМ – условиями, влагой, питанием, стимуляцией, защитой.

Сейчас, наконец, формируется современное понимание плодородия почв, учитывающее его причины. Например, такое понимание недавно предложил профессор СПБГУ А. Попов. По его теории, плодородие определяется а) круговоротом питательных веществ в почве – всех, прежде всего включая углерод, т.е. органику, б) симбиозом высших растений и почвенных микроорганизмов, и в) взаимоотношением микробов и грибов друг с другом.

Иначе говоря, плодородие есть результат круговорота элементов, из которых строятся и которые используют живые организмы. В точку! Именно БИОГЕННЫЕ элементы в природе используются растениями. Именно живность, по большей части микроорганизмы, растворяют, усваивают, связывают, преобразуют и вовлекают в почвенный обмен все питательные элементы, из которых состоит вода, воздух, горные породы почвы и сама мёртвая органика. Но питание – лишь треть всего труда почвенной жизни. Микробы дают растениям гормоны, ферменты, стимуляторы, а также защищают их — продуцируют иммуномодуляторы, антибиотики, фитонциды, сигнальные вещества. Именно в этой «кухне» живут и с этого стола питаются корни растений. Этому содружеству – десятки и сотни миллионов лет.

Наглядные доказательства роста растений на минеральных солях, кажущиеся очевидными, были хитрой обманкой. Во-первых, и в песке, и в керамзите с раствором корни продолжают сотрудничать с микробами. А во-вторых, и главное: эти опыты убедили всех в том, что растениям нужны ИСКУССТВЕННО ВНОСИМЫЕ минеральные соли. Не естественные, коих в почве тьма, а именно искусственные! С тех пор мир послушно тратит миллиарды на минералку, хотя доказано-передоказано, что те же питательные элементы могут давать растениям микробы и грибы. Учитесь строить перспективный бизнес, господа!

Круговорот элементов (читай: плодородие) создаёт почвенная живность. Её корм/топливо – отмершая органика: опад растений, тела и фекалии живых существ. Всё вместе, живое + неживое – активный, или лабильный гумус. Его агрохимия не определяет! Но пока мы не признаем главенство этого «живого вещества» в процессах плодородия, мы не решим задач агрономии.

По факту всё просто: чем быстрее идет круговорот биогенных элементов между почвой, микробами и растением, тем выше урожайность, а главное – тем она дешевле. Вспашка в разы усиливает минерализацию и окисление органики. Углерод улетает, почва обедняется.

Традиционная агрономия задумана наоборот: убивать почву, чтобы вносить больше искусственных «лекарств» и делать производство дороже. Зачем? Чтобы красиво, под видом помощи, забирать у вас прибыль. Обычная практика «науки экономики». Раньше так делало государство, сейчас – банки и корпорации. Мало кто знает: автором определения плодородия в учебниках агрохимии является… Карл Маркс. Он не был ни почвоведом, ни даже агрохимиком – он был экономистом, и свою науку писал на деньги банкиров. Банкирам надо, чтобы народ жил в напряге. Такова суть банковского бизнеса: все должны просить денег в долг. Нет проблем – в долг не просят, нет банковской власти и прибыли. А это недопустимо! Не получается мытьём – наукой, сделают катанием – войной.

Поэтому Либих, выдвинув однобокую теорию, стал для банкиров просто находкой. По Либиху, и органика, и гумус – всего лишь вместилища минеральных веществ. Их надо скорее распылить, окислить и минерализовать – «освободить питательные компоненты». С этой задачей блестяще справился плуг, изобретённый Саксом. Разумеется, почвы стали быстро «выпахиваться». И был налажен многомиллиардный бизнес минеральных удобрений. «Изобретя плуг, один немецкий учёный Сакс принёс во много раз больше вреда всему миру, чем все немцы во второй мировой войне» — говорит один из лозунгов в Канадском Университете Земледелия. Канадцы уже больше полувека не пашут с отвалом.

И вот итоги. В результате настойчивой многолетней минерализации активного гумуса живая биомасса почв уменьшилась с 30 до 2-4 тонн на гектар. И вот что важно: вместе с ней падает коэффициент отдачи минеральных удобрений. Если на заре внедрения, в 19-м веке, 1 кг NPK с легкостью давал 28 кг прибавки урожая зерна, то сейчас – всего 4-5 кг, а часто ещё меньше. Рентабельность удобрений близка к нулю. «Даже при достаточном обеспечении минеральным питанием растения не могут сформировать полноценный урожай. Таковы следствия потери активной части гумуса» (академик В. Волкогон).

Вдумайтесь. Рентабельность грамотного биоземледелия на практике – 200-300%. Обычная рентабельность наших полей – 15-25%. Превратив почву в мёртвый субстрат, фермеры клянчат деньги у банкиров, живут в долговой кабале и верят, что это нормально! Остаётся только удивляться нашей упёртости в минералку и пахоту. Да, нас так учили, нас приучили к кредитам. Ну и что? Не пора ли послать их далеко и надолго?

Итак, для плодородия нужно:

а) Много свежих органических остатков – соломы, ботвы, корней, фекалий и пр.

б) ПРАВИЛЬНАЯ микробная экосистема – чтобы всё это готовить и доносить до корней. Правильная – значит естественная: разнообразная, устойчивая, активная. Сейчас её приходится восстанавливать с помощью сложных многовидовых биопрепаратов – своей во многих почвах уже нет.

в) Нужно, чтобы всё это не уничтожалось, а усиливалось способом почвообработки. Она должна создавать сверху покровную мульчу, не разрушая структуру каналов и капиллярность под ней. Тогда круговорот питания и энергии наращивает обороты, и урожай растёт вместе с рентабельностью, а не наоборот. О том, что продукция обретает высочайшее качество, можно не говорить.

ЗРИ В КОРЕНЬ!

Всасывающие корешки растений, как «чулками», окружены ризосферой – разными микроорганизмами, которые растут и движутся вместе с корешками. Численность и видовой состав этих симбионтов управляется корневыми выделениями – растение постоянно кормит микробов. Насколько они важны для растения? Им отдаётся до 40% всех продуктов фотосинтеза. Корни просто сочатся сахарами, аминокислотами и сигнальными веществами. А природа ничего не тратит просто так.

Микробный «чехол» корешков – это посредник между почвой и растением. Именно микробы ризосферы растворяют минеральные породы, снабжая корни калием, фосфором, кальцием, магнием, железом, серой и прочими элементами. Они же превращают в нитраты азот воздуха и расщепляют до аминокислот белковую органику. По образному выражению микробиолога Н. Красильникова, ризосферные микробы напоминают органы пищеварения животных.

Почвы, примитивно понимаемые как субстрат и деградированные пахотой и химизацией, не помогают, а мешают растениям раскрывать потенциал продуктивности. Ниже 25 см плуги и техника создают плужную подошву – уплотняют почву почти в камень. Эту подошву почти не могут пробивать корни, здесь нарушено капиллярное движение влаги. Верхний слой почвы отсекается от подпочвы – и мы целиком зависим от погоды.

Сегодня в интенсивно используемых почвах многие полезные микробы находятся на грани исчезновения. Но в природе свято место пусто не бывает: не могут жить сапрофиты (поедатели мёртвой органики) – на их место приходят паразиты, нападающие на живые растения. Об этом – статья 2 о новых патогенах.

Есть ли проблемы с соломой?

Нет худа без добра: как мы ни слепы, природа заставляет раскрывать глаза. «Биологическая активность почв» – для нас абстракция. Урожаи падают – хрен с ними, спишем на погоду. Но когда перестаёт разлагаться солома, она начинает мешать агрегатам. Вот это мы сразу замечаем! Стали её сжигать, а нам говорят – нельзя, почвенужно возвращать органический углерод, без него почва деградирует. Стали оставлять – а на ней масса новых инфекций разводится. Раньше микрофлора была нормальная – съедала солому, подавляла патогенов. Сейчас наоборот, ¾ патогенов в соломе накапливаются, и корневые гнили тоже. В основном это грибы рода фузариум, но в последние годы – бактерии, базальный бактериоз.

Первыми страдают и исчезают микробы, разлагающие целлюлозу – клетчатку соломы.

С 1950-х годов эта активность почв в Ставрополье упала в 6-8 раз на чернозёмах и в 3-4 раза на каштановых почвах. Практически на любом поле можно увидеть солому прошлого года, позапрошлого и даже третьего года. Аммиачная селитра, рекомендованная для ускорения разложения соломы, уже почти не работает – это ведь просто азот для микробов, когда они есть. А их почти уже нет. А цена на селитру растет.

Единственный выход – вернуть почве и солому, и правильных микробов. Это – не просто агроприём для уборки растительных остатков. Сегодня это правильный взгляд на плодородие, правильное мышление агронома.

Как лучше разлагать растительные остатки? 

На самом деле «остатки» — анахронизм, который надо вычеркнуть из головы и лексикона. Солома – не остатки, СОЛОМА – ОСНОВА почвы. Не растительные остатки, а РАСТИТЕЛЬНАЯ ОСНОВА – вот правда. Наши понятия – просто какая-то болезнь ума. Пожнивье – «остатки». Солома – «помеха». Навоз – «отходы». Всё, что делает почву самодостаточной – мусор… Ох, и классно над нами банкиры поработали!

Деструкторы соломы, предлагаемые на рынке России и Украины, условно делятся на живые и неживые.

Неживые – ферментные препараты, полученные микробиологическим путем. Ферменты (энзимы) – специфические белки, ускоряющие течение биохимических реакций в сотни миллиардов раз. Это ферментативный катализ. Благодаря ему всё живёт и двигается. 

Продаются американские препараты класса ОКСИДАЗ: AG-zyme и HC-zyme. Их выпускает единственный в мире завод в Лас-Вегасе, штат Невада.  Украина наладила выпуск собственных аналогов этих фер-ментов – Дорзин, Агрозин и Оксизин.

Эти препараты действительно могут быстро разложить растительные остатки. Они годятся как способ скорой технической помощи земледельцу, временная компенсация недостающих микробов. Но по сути они – лекарство. Так же человек, страдающий несварением, принимает ферменты – мезим форте или панкреатин. Но ослабшее пищеварение от этого не восстанавливается. Кстати, минералка, дающая «лопухи» в ущерб плодородию – такое же лекарство.

Живые препараты – микробные культуры. Бывают моноштаммовые (один штамм, т.е. «сорт» микробов) и полиштаммовые (многокомпонентные).

Теперь смотрим, что нам нужно разложить. В соломистых растительных остатках целлюлозы – 45–55%, лигнина – 35–45%, немного гемицеллюлозы, пектина, чуть-чуть белков и сахаров.

Основная часть микробных препаратов, представленных на рынке России и Украины, состоит из поедателей целлюлозы. То есть, они могут разложить до половины пожнивных остатков. Среди многих видов целлюлозолитиков выбраны самые активные. Главные из них – бактерии сенная палочка и целлюлозомонас, а также гриб триходерма.

Качество препаратов оценивается по четырём параметрам: биологическая активность штаммов, титр препарата – количество микроорганизмов в единице объема, сроки хранения, технологичность внесения. Например, гриб триходерма (препарат Глиокладин) более прожорлив и засухостоек. Но титр его мал, и препарата нужно много – 5-10 л/га. Кроме того, он хранится всего 10-12 дней, а потом в нём образуются сгустки клеток гриба, которые могут забивать опрыскиватель. 

Наоборот, препараты Стерневит на молочнокислых бактериях работают медленнее, но более технологичны: хранятся несколько недель. 

Ещё один недостаток моноштаммов – их узкая направленность. Стремясь к доминированию в почве, они могут сдвигать микробную систему, и это может приводить к непредсказуемым вспышкам других микробов, вплоть до патогенных.

Хилые  «Дети» Кюссея

О сложных препаратах поговорим более подробно. 

Первый известный сложный препарат – Кюссей ЕМ – был создан в 80-х в Японии профессором Теруо Хига. Цель была – с помощью бактерий разуплотнить и обезвредить почву. Распространялся фирмой Emro. Именно ей принадлежит товарный знак ЕМ – эффективные микроорганизмы. У нас он стал нарицательным словом: говоря «ЭМ-культура», мы имеем в виду любые микробные препараты.

В составе Кюссея изначально были три группы микроорганизмов, способные размножаться при совместном культивировании: дрожжи, молочнокислые бактерии (лактобациллы) и фотосинтезирующие бактерии. Затем в разные композиты добавили еще до трех видов микроорганизмов – и все! Все заявления некоторых фирм, что в их препарате содержатся «80 видов микроорганизмов» – рекламный миф, в котором понятие «штамм» сознательно подменено понятием «вид». В классическом японском препарате так и осталось три вида микроорганизмов – и широкий спектр их штаммов.

Но даже трёхвидовой японский препарат оказался многофункцио-нальным. Его стали использовать и как пробиотик для птиц и животных, и для уничтожения запаха на фермах, и для компостирования, и для разложения пожнивных остатков, и для профилактики болезней. По мотивам Кюссея были «наимпровизированы» препараты с той же самой триадой микробов (Байкал-ЭМ1, Восток-ЭМ и пр.), но они, как показали проверки, намного беднее – обычно по одному штамму каждого вида. Некоторые, к примеру Байкал-ЭМ1, в первые годы были размноженным японским Кюссеем и неплохо работали. Потом японскую закваску получать перестали, и от препаратов осталась лишь торговая марка и шлейф воспоминаний – он и поддерживает интерес к «детям» Кюссея.

В результате такой чехарды в сложные микробные препараты уже не верят ни учёные, ни агрономы. И это понятно. Во-первых, за последние 20 лет нашим аграриям так и не удалось создать ни одного более чем двухвидового препарата. Во-вторых, наши производители «ЭМ» шарахаются от серьёзных микробиологов: те начинают проверять препарат – а в нём обычно только дрожжи и молочнокислые бактерии. В 2010-м в ГК «Биоцентр» провели экспертизу препарата «на основе Кюссея» — нашли лишь два вида микробов. В тот же год закваска, полученная из Японии, имела все шесть заявленных микробов.

СТИМИКСЫ@ – прорыв в «ЭМ-культуре»

Но время находит новые технологии и новые подходы. На самом деле, научные прорывы разбросаны в нашей науке, как яшма в морской гальке – надо только суметь найти.

Директор «Биоцентра» А.Г. Харченко поставил верную цель: сложный препарат, дающий сразу все нужные эффекты, и способный устойчиво существовать как система. Никто не верил, что такое возможно. Пришлось соединить несоединимое – практическую агрономию с классической микробиологией. Оказалось, что нужными возможностями обладают не с/х, а медицинские микробиологи: у них более эффективные среды, лучшие способы стабилизации, более глубокое понимание биохимии и микробного сожительства. Перед ними Харченко и поставил такую цель.

И они это сделали: объединили до 20 видов микроорганизмов. Помимо упомянутой «троицы» препарат был усилен несколькими видами целлюлозомонас, грибами и актиномицетами – антагонистами патогенной микрофлоры, азотфиксаторами, фосфомобилизующими бактериями. Весь этот «букет» активно разлагает не только целлюлозу, но и лигнин, и в добавок сам себе добывает азот, подавляет патогенов и даже снабжает корни фосфором.

Этот первый препарат одно время продавался под названием «Биофит-1», но тогда ещё не было известно о базальном бактериозе и новых инфекциях, и эффекты препарата в некоторых случаях оказались непредсказуемыми. Сейчас созданы новые группы препаратов с учётом новых патогенов – серия СТИМИКС@.

С/х-микробиологи уверены, что такого сложного препарата «не может быть никогда». Как удалось заставить разных микробов жить вместе? Хига подбирал их по принципу «могу выжить рядом», поэтому видов всего три, остальное – штаммы тех же видов. Наши медики подбирали по совершенно иному принципу митотической связи. Каждый вид ест что-то от соседа «сзади» и выделяет что-то нужное для соседа «спереди». Все что-то едят – и все помогают друг другу выделениями. Реально, один за всех, все за одного. А вы думали, это Дюма выдумал?

Во-первых, такая система более стабильна. А стабильна – значит, более активна и долговечна. Жидкие препараты НПО «Биоцентр» могут храниться до двух лет. Во-вторых, в сравнении с моноштаммами, они колоссально многофункциональны. В третьих, и главное – этот принцип позволяет собирать микробные сообщества, как конструктор. Исследуются условия и фон патогенов, ставится цель – под неё конструируется препарат. Вплоть до особенностей конкретного поля. Сейчас ситуация в почвах меняется чуть не каждые три года, и возможность уточнять свойства препаратов – настоящий практический прорыв.

Итого. Микробные препараты – не просто биологический аналог спички для «сжигания ненужной соломы». В теперешней ситуации это ключ к постоянному росту плодородия почвы. Это начало совместного роста урожая и рентабельности.

Ускоряя разложение растительных остатков, мы ставим задачу не просто их удалить. Наша задача – запустить круговорот органики, создать питательную мульчу, разуплотнить почву, нейтрализовать патогенных грибков и бактерий, сделать доступными соединения фосфора и калия, накопить биологический азот. Эту работу на переходном этапе делают только сложные биопрепараты, в которых есть все необходимые для этого микроорганизмы.

Новые препараты против новых болезней

В последние 7-8 лет нашими полями стали править новые инфекции. Они смешанные, бактериально-грибные (о них – статья 2 «Новые патогены»). Внешне почти не диагностируются, но забирают до 30-40% урожаев. Имеют два основных вектора поражения: абсолютная неустойчивость зерновых к засухе, и абсолютная неустойчивость к морозам и к возвратным заморозкам.

В основе инфекций – генетический мутант льдообразующей бактерии Pseudomonas syringae, иначе – сиреневая псевдомонада, она же – базальный бактериоз. Выделяет особый белок АКВ+, который повышает температуру замерзания воды в растении с -9оС до -2-4°С, и юные растения страдают даже от небольшого мороза. Другой белок той же бактерии тормозит обменные процессы: замедляет кущение и развитие вторичных корней, вызывает быстрое старение. Такие растения не сопротивляются засухе. Видя такую халяву, к бактерии присоединяются новые штаммы грибов, в основном из рода фузариум. Их свойства также изменились в сторону коварства и разнообразия.

Новые бактериальные болезни, не встречая антагонистов, сохраняются на растительных остатках, и если стерня долго не разлагается, инфекция накапливается из года в год. Накопилась – дождалась нужных условий – и забрала сразу половину урожая.

Современный биопрепарат обязан всё это учитывать.

Во-первых, его микробы должны подавлять как грибной, так и бактериальный компонент смешанной инфекции. Во-вторых, он обязан охватывать весь видовой состав патогенов. Определить его очень сложно, но «Биоцентр» сотрудничает с ВНИИ фитопатологии – там это умеют.

Этому научил упомянутый Биофит-1. Он был эффективен против грибков, но не подавлял ещё не понятую тогда бактерию. В Ростовской области препарат отлично уничтожил грибки, но этим резко сдвинул равновесие в пользу базального бактериоза. Урожай упал с 44 ц/га в 2008-м до 11 ц/га в 2009-м. Поэтому Биофит-1 быстро уходит с рынка.

Несмотря на заверения поставщиков, среди известных микробных препаратов сегодня нет ни одного, способного бороться и с корневыми гнилями, и с новой бактериальной инфекцией. Быстро дорабатывать препараты под вновь возникающие проблемы – задача слишком трудная для принятых в сх-микробиологии методов.

 

В НПО «Биоцентр» в корне изменили методику. К осени 2010-го, в со-дружестве с украинскими и белорусскими учеными, было создано три препарата, эффективных по всем направлениям. Они быстро «съедают» солому даже при недостатке влаги; в них есть как прямые антагонисты патогенных бактерий, так и микробы-заместители – их конкуренты в эконише. Есть и агро-микробы, разуплотняющие почву, мобилизующие калий и фосфор, помогающие корням. Препараты выпускаются под торговым знаком СТИМИКС^®. Их уже знают в России.

На фото – четвёртый год СТИМИКСОВ, вид на урожай – 70 ц/га. По факту здесь собрали 82 ц/га высококачественного зерна.

СТИМИКСЫ@ испытывались с 2010 года в ООО «Темижбекское» Ставропольского края, а также в других хозяйствах Ставрополья, Ку-бани, Ростовской и Воронежской областей. В материалах блока есть отзывы и репортажи об агротехнике на их основе.

 

Правильное биоземледелие

Вроде бы опять тавтология: биоземледелие – и есть единственно правильное земледелие. Но, увы, мало кто понимает его верно. Фермеры делают тьму базовых ошибок – а ругают само биоземледелие. В итоге все уверены: переходишь на «типа биоземледелие» — рискуешь потерять урожаи. Уверены, что это требует 5-6 лет. Что для этого нет техники, что биопрепараты дороги и не работают…

К счастью, всё это – о неправильном, бездумном, вульгарном пере-ходе на «типа биоземледелие». Его просто пытаются понимать по старым учебникам. В этом и ошибка. У биоземледельца своя агрономия, иные понятия и приоритеты. Биоземледелие нельзя понять старыми понятиями: «удобрить», «разрыхлить почву», «запахать сорняки», «убить вредителя и болезнь», «выжать урожай любой ценой». На вопрос об удобрениях грамотный биофермер может с улыбкой ответить: «А что это?.. Не знаю, и знать не хочу».

Правильное биоземледелие – это то, что мы наблюдаем в известных хозяйствах: СП «Агроэкология», Полтавщина, С.С. Антонец; ТНВ «Пугачёвское», А.И. Шугуров, Пензенская область; Юрьевский госсортучасток под Владимиром, покойный Н.А. Кулинский; АФ «Топаз-Юг», Ростовская область, С.Н. Свитенко. Быстрый переход к эффективному биоземледелию виден в хозяйствах, курируемых «Биоцентром». Те, кто реально применяет предлагаемую агротехнику – достигли, а новички уверенно достигают главных отличительных показателей биоземледелия: предельной рентабельности, высокого урожая и стабильности того и другого.

Агрономам приходится осознать, что их главная задача – не сама урожайность (она уже стоит слишком дорого!), а основа любой урожайности и рентабельности: плодородие их почв. Всё остальное – естественные приложения к плодородию.

Российская практика показала: уже в первый год применения био-логизированных схем эффект налицо – урожай растёт. За два-три года он обычно удваивается, становясь намного дешевле. Дальше, на фоне биопрепаратов, нужда в химии снижается. За 3-4 года инфекционный фон на полях падает в разы – растёт супрессивность (сопротивляемость патогенам) почвы, а активное плодородие вырастает так, что это заметно даже внешне. Всё меньше нужно пестицидов, всё меньше удобрений, особенно азотных.

Конечно, не до нуля – есть разумный минимум, который реально оправдан. Но есть и идеал: Антонец, Шугуров, Кулинский по 20-35 лет – без пестицидов и почти без удобрений, а урожаи предельные. И это естественно. В их почвах азотофиксаторы работают впятеро сильнее и запасают до 300 кг/га атмосферного азота – это почти тонна селитры. Вводя в оборот сидераты, от удобрений обычно вообще отказываются.

Агротехнология перехода к биоземледелию

СТИМИКСЫ – разные по составу, и вносятся тремя способами: на семена – сразу дать сильную ризосферу; на вегетирующие растения – стимулировать и защитить; на пожнивные остатки в момент их заделывания в поверхностный слой почвы – быстро разложить солому и подавить инфекции. Важно: их применение не требует отдельного выхода опрыскивателя на поля – заметная экономия. Да и сами обработки не дороже 250-300 р/га на сезон. Ещё один важный момент: уменьшая почвенную инфекцию, препараты включают процессы биологического разрыхления почв. Это экономит ещё до 15% горючего.

Точно так же решается проблема перехода на минимальную и нулевую обработку почвы. Главная беда перехода – провал урожаев на четверть в первые пять лет из-за накопления инфекций, усиления корневых гнилей и уплотнения почвы, полученного по наследству. Выход – ВОССТАНОВИТЕЛЬНАЯ ОБРАБОТКА И СТИМИКСЫ. Перестал пахать – дай «био-вспашку», оставил солому – обеспечь её биораспад и подави инфекцию. И тогда не надо ждать пять лет, пока микрофлора сама восстановится. Уверен: власти должны требовать от агрономов именно этого, и направленно дотировать обработку стерни эффективными биопрепаратами.

Если же лить биопрепараты, убирая или сжигая всю солому, то придётся также ждать лет пять: микрофлора, голодающая на одних остатках корней, восстанавливается медленно и с трудом. В такой ситуации оказался сам Теруо Хига, взявшись за программу ликвидации голода в Северной Корее в середине 90-х. Первые два года результатов не было, проект хотели закрывать. Хига с трудом убедил власть его продолжить, и на четвёртый год эффект пошёл. Проблема голода разрешилась.

Нам сейчас на порядок легче: у нас есть препараты, не требующие много времени. Но они – лишь микробная основа. Сами микробы не добавят органики и не прекратят эрозию, не разрушат плужную подошву, не создадут растениям оптимальную густоту и площадь питания, не дадут стимулирующих подкормок по листу. У А.Г. Харченко есть цельная восстановительная агротехнология. Она учитывает опыт успешных биоземледельцев, очень дёшева и проверена во многих хозяйствах. Она эффективна, даже если применяется частично: каждый её элемент так или иначе усиливает плодородие, или как минимум стимулирует само растение.

1.ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПОЧВЫ. Тут каждый идёт своим путём и по своим возможностям. Главное – возвращать почве растительные остатки, разрушить плужную подошву, создать мульчу и не оборачивать пласт.

2.ГЛУБОКОЕ ЩЕЛЕВАНИЕ (чизелевание) почвы на глубину 45-50 см в первые 3-4 года; расстановка лап – через 80-90 см. Разрушение плужной подошвы без оборота пласта – мощный оздоравливающий приём. По данным советского НИИ сохранения плодородия (Луганск) подошва усиливает накопление всех корневых инфекций. Её имеют 70% полей. О том, как она нарушает водно-физические свойства почвы, можно уже не говорить.

 

3.ПРОФИЛАКТИКА ИНФЕКЦИЙ И РАСПАД ОРГАНИКИ. Сейчас есть альтернатива ТМТД и прочим токсичным протравителям. Микробный комплекс СТИМИКС-НИВА – ускоритель разложения соломы. Подавляет фузариозы. Содержит штамм актиномицета, убивающий сиреневую псевдомонаду. СТИМИКС-СТАНДАРТ и СТИМИКС-СЕМЕНА — штаммы, нейтрализующие действие её токсина в клетках растений. Эффект препаратов превосходит химию. Уверен, именно такие приёмы должны направленно дотироваться.

4.БИОАКТИВНЫЕ КОМПОСТЫ, как «лекарство» — закваска нормальной почвенной микрофлоры. Применимы и окупаемы в теплицах, на овощных и ягодных плантациях. Разработаны ГК «Биоцентр», делаются на основе активных штаммов из смеси навоза (помёта птиц) с растительными остатками. Доза в 3 т/га по биологической активности равна 15-18 т/га навоза.

5. СТИМУЛИРУЮЩИЕ ИНДУКТОРЫ ИММУНИТЕТА. Это также специальные препараты серии СТИМИКС. Начиная с семян и всходов, усиливают сопротивление инфекциям, подавляют патогенов, стимулируют рост и развитие. Цена вопроса – до 300 р/т семян или до 300 р/га при трёхкратной обработке.

6. ПРИМЕНЕНИЕ АНТИБИОТИКОВ. В овощеводстве и садоводстве экономически оправданы антибиотики (фитолавин, стрептомицины и пр.). Цена обработок – до 1500 р/га.

7.УПРАВЛЯЮЩИЕ ВНЕКОРНЕВЫЕ ПОДКОРМКИ СПЕЦИАЛЬНЫМИ СМЕСЯМИ питания, микроэлементов, стимуляторов и иммуномодуляторов. Даваемые в нужный момент, включают и активируют процессы развития корней, закладки и налива зёрен. Усиливают иммунитет, обходя таким образом критические факторы и исключая провал урожая. Составы смесей разработаны и испытаны. ВЫЯСНЕНО: в целом, листовые подкормки на порядок эффективнее почвенных. Грубо, 10 кг/га удобрения через лист усваивается на 90% и даёт такой же эффект, как 100 кг/га в почве, усвоенные на 20-30%.

Эффективнее всего оказалось сочетание протравки зерна антибиотиками, применения иммуномодуляторов СТИМИКС и стимулирующих внекорневых подкормок сложными смесями на фоне обогащения почвы органикой, обеспеченной нужной микрофлорой. То есть – все главные элементы агротехнологии.

Ценология и опыт биодинамистов

До конца 80-х в нашем ВНИИ физиологии растений работала лаборатория почвенной ценологии. Это были энтузиасты, смотревшие на почву совершенно иначе – как на сверхорганизм. Они точно знали: этот сверхорганизм управляем, причём очень простыми воздействиями.

Ценологи установили: микробиоценоз взрывообразно развивается именно на границе почвы и органики. Там, где есть пороговая разница по углероду. Оказалось, что и тут работает общий закон экологии: любая живность в разы активнее на границе разных сред. От сгустков органики радиально расходится волна активности и растущей биомассы микробов, улучшая почву. От мульчи – волна вниз. При этом численность азотофиксаторов временно растёт в сотни, даже в тысячу раз.

Ещё одно открытие ценологов: не всякий богатый видами ценоз проявляет активность – включается. Его включают простейшие: амёбы и инфузории. Хищники, поедающие бактерий. Вот почему многие проблемы почвы решаются не просто массой растительных остатков, но грамотно приготовленным компостом: в нём ещё недостаточно органики, но уже сформирован готовый, правильный микробный биоценоз с простейшими.

Увы, в конце 80-х лабораторию закрыли. Но ребята работали не зря. СТИМИКСЫ – по сути, модели микробных ценозов. И мы теперь знаем, почему и как они работают.

Интересно: всё это ещё сто лет назад знали (или чувствовали?) биодинамисты во главе с Рудольфом Штайнером. Наверное, они и были первыми ценологами. Так или иначе, именно они использовали ценотические препараты, применяемые ими до сих пор. Прежде всего, они тонко управляли созреванием компостов с помощью настоев разных трав. И компосты усиливали то или иное свойство!

В начале 20-х Штайнер ввёл в практику препарат-500. Его приготовление – почти магия. Определённые растительные и животные остатки помещали в рог коровы, родившей определенное количество телят, и закапывали в землю на несколько месяцев. Затем извлекали, разводили в воде, и этим составом опрыскивали проблемную почву. Как ни странно, эффект был всегда. Один из мэтров биодинамики, 87-летний Алекс Подолински, будучи руководителем проекта «Деметра», применял 500-й в Австралии на площади в миллион га, и почвы реально улучшились.

Недавно Подолински приезжал в Украину – его пригласил Клуб органического земледелия. Говорили о состоянии наших черноземов. По его мнению, ситуация настолько запущена, что вначале нужно делать глубокое чизелевание (щелевание), затем высевать стержнекорневые сидераты, и лишь потом использовать биопрепараты типа 500-го. Особенно плохо на полях, где работал «Кировец» — там плужная подошва стала почти что каменной.

Микробный состав ценотических препаратов определить практически невозможно. По классификации это «органическое удобрение». Но по сути – нормальная почвенная микрофлора. Она-то и нужна.

Сейчас в Австралии, США и Европе активно, часто фабрично готовятся и используются АКЧ – аэрируемые компостные чаи. Компост нужного состава в 20-50 раз разводят водой, добавляют патоку и интенсивно пропускают воздух. В таком режиме в растворе взрывообразно разводится весь полезный ценоз – всё сапрофитное, вплоть до грибов и простейших. За сутки концентрация микробов растёт в 200-300 тысяч раз. Цеди, разводи и применяй.

АКЧ – отличная, прорывная идея. Проблема одна: у нас пока нет в продаже нужных компостных заквасок на разные случаи жизни. На Западе они производятся и продаются, а мы будем разводить то, что есть, и побочные эффекты абсолютно непредсказуемы.

Огородную почву можно «улучшать в целом» с помощью разных АКЧ – вреда не будет. Но полевая почва, особенно деградированная и заражённая, требует очень конкретных и точных воздействий. Именно поэтому в линейке СТИМИКС^® — конкретные микробные композиции, эффект которых точно известен.

И эта работа продолжается.

Пересказ статьи А.Г. Харченко «Восстановление плодородия почвы – возвращение к истокам» Н. Курдюмовым